Культура

---

---

Киево-Печерская Лавра. Фото Ganna Aibetova на Unsplash

Уверен, что немало моих знакомых захотят объяснения, что произошло. Не имея сил и возможности рассказать об этом каждому отдельно, напишу открыто.

Что предшествовало:

Я впервые обратился к Богу с молитвой и пережил Его присутствие благодаря миссионеру о. Андрею Кураеву. Миссионерство, или искусство говорить с людьми нецерковными о вере в Бога и Христианстве – это то, что всегда занимало мое внимание. С течением времени я осознавал, что это главное мое призвание. Вскоре после майского Собора УПЦ в 2022, когда появились серьезные сомнения, что действительная самостоятельность нашей Церкви все же произойдет, я себе твердо сказал, что не смогу дальше оставаться в УПЦ в двух случаях:
— если увижу возвращение УПЦ к прошлым отношениям с РПЦ;
— или если я на собственном опыте удостоверюсь, что пребывание в ней радикально сужает мои возможности свидетельствовать о Христе людям, которые еще не принадлежат к Церкви. Я не готов зарыть свой талант в землю, чувствуя ответственность перед Богом за него.

А теперь о том, что произошло.

Митрополит Евлогий запретил меня в служении. Основание – оставление места служения. Это действительно так. Мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться, потому что оно не только открывало широкие возможности служения другим, то есть того, чем я, собственно, и умею заниматься (и в Журавном, я, к сожалению, реализовать почти не могу), но и касалось темы, которая меня очень беспокоила — реабилитации военнослужащих.

Но всё это в месте, где появление архимандрита УПЦ не могло не вызвать серьезного напряжения. Поэтому я просил митрополита Евлогия вывести меня за штат. Это сохранило бы для меня и возможность иногда служить в Журавном и Рыбальском. Единственная возможность получить его согласие была в том, что ни в коем случае ему нельзя было говорить, куда именно я собрался. Он отказал, мягко, но отказал. Поэтому я сообщил четырём сестрам-монахиням и немногим прихожанам (о, это было тяжело!), что обстоятельства моей жизни так сложились, что я вынужден уехать в Киев, а служить смогу только раз в месяц. Попросил пока это не разглашать. Это было для меня непростым, но взвешенным решением.

А оказавшись в Киеве, я своими глазами увидел, что мое дальнейшее пребывание в УПЦ не только повредит самому делу, но и доставит неприятности тем, кто ручался за меня. Оказалось, что и они действительно надеялись, что я быстро приму решение о вхождении в юрисдикцию ПЦУ. И дело не в «безбожной власти», не в «происках» ПЦУ, а в том, что ну очень общество настроено против УПЦ. И это – в первую очередь на совести руководства и епископата УПЦ, с их позорным молчанием!

Я словно уперся в стену: вот они, твои закрытые миссионерские возможности! Впрочем, оказалось, что самому оборвать возможность служить хотя бы раз в месяц. с теми, с кем был пятнадцать лет, кого полюбил, и кто тебя любит, очень тяжело, даже ради великой цели. И мне самому это было крайне трудно сделать. Этот узел, который я не мог развязать сам, развязал митрополит Евлогий, когда я сообщил ему, куда именно устроился на работу и что служить у себя смогу только раз в месяц. Митрополит предупредил, что, если не одумаюсь, запретит меня в служении. Я же ответил, что твёрдо решил принять все возможные последствия ещё когда писал ему.

Запретил. Я даже благодарен ему за это.

А еще – искренне благодарен, что наш митрополит не побоялся на пятый день войны, когда в окрестностях Сум шли бои с рашистами, поддержать открытое письмо духовенства нашей епархии с отказом поминать так называемого «патриарха» Кирилла (а Гундяев никогда бы не простил того, с кого это непоминание началось). А позже и открытое письмо митрополиту Онуфрию о необходимости созыва нового Собора УПЦ и окончательного разрыва с РПЦ. За то, что был одним из только двух (если не ошибаюсь) архиереев УПЦ, которые открыто заявляли протест Путину еще до полномасштабной войны

Он ни разу не упрекнул меня за мои инициативы. Ну а то, что «крепостной барина оставил» — вот этого уже наши епископы вытерпеть не в состоянии, это выше их сил! Наш брат, священник – собственность епископа. Эпоха крепостного строя для нас не закончилась, особенно это касается нашей епархии.

А теперь, на прощание – об УПЦ с болью.

Я в УПЦ встретил Бога. Я стал тем, кем я являюсь сегодня — со всеми моими взглядами вопреки общим трендам УПЦ — именно находясь в ней. Пришел в неё украинофобом, космополитом, а превратился в патриота. В прошлом часто просил Бога дать мне понимание разных событий. Именно поэтому во время Оранжевой Революции я совсем по-другому смог увидел свой народ, полюбил его, даже захотел полноценно выучить украинский язык.

Из-за того, что я открыто выражал свои взгляды относительно Януковича и поддерживал Революцию Достоинства (как и большинство членов небольшого прихода-общины при храме Сумского духовного училища), тогдашний епископ не захотел меня хиротонизировать в диаконы, как собирался до того, «ибо не смиренный». Но впоследствии мои взгляды не помешали мне стать священником в той же епархии, но уже при новом епископе.

Еще задолго до 2022 года я пытался откровенно говорить с прихожанами и отдельными знакомыми священниками о проблемах и болезнях УПЦ, о России и ее разрушительном влиянии, о нехристианском, греховном отношении к УПЦ КП и ПЦУ, неспособность и нежелание самим решить проблему «раскола», позже – о том, что ПЦУ – это экклезиологически полноценная Церковь. Пытался писать об этом под псевдонимом в фейсбуке, но по реакции увидел — подавляющее большинство услышать все это не готово, мои потуги ни к чему не приводят, я лишь сумел смягчить радикальные взгляды некоторых прихожан. Я говорил себе: заслонив собой амбразуру (т.е. подвергшись автоматическому запрету), никому особой пользы не принесешь, сиди, Штирлиц, жди своего времени. Я верил, более того, как бы знал, что будет время, когда многие в УПЦ будут способны услышать правду. Не думал, что этим временем станет полномасштабное вторжение. Чтобы у кого-то не создалось впечатление, что будто я такой себе крепкий борец за правду, честно скажу, что я раньше был преимущественно конформистом, которого периодически все же «прорывало». Но с прихожанами и сестрами это были довольно частые беседы. Скажем так, чем дальше, тем больше я освобождался от конформизма (со смирением, кстати, он ничего общего не имеет).

С началом полномасштабной войны я более системно и глубоко стал видеть болезни УПЦ, вплоть до ощущения глубокого ужаса. В начале войны, когда я опубликовал первый критический текст («УПЦ. Как мы настроили против себя украинское общество»), я не отдавал себе отчёта даже о половине этих проблем.

Но никогда — никогда!!! — я не чувствовал, что Господь покинул ее. К сожалению, сегодня, несмотря на то, что потуги таких как я начали вызывать волнение в системе, все уперлось и разбилось, нет, даже не о пророссийскую часть епископата (а они противодействовали), а об митрополита Онуфрия.

Который сел на престол, на котором может сидеть только Соборность Церкви. И что он планирует делать дальше – никому неизвестно. Все, что я слышал из его частных и публичных выcказываний, не складывается в единую картину, это противоречивые утверждения. Но из-за его выбора страдают все.

Да, Христос не оставил УПЦ, но в ней Его ноги связаны. Он хотел бы «ходить» в школы, в университеты, армию. Но в ответ Ему говорят: «Ну куда, Господи, Боже, Тебе ходить! Там одни безбожники, гонят нас отовсюду, сиди с нами, утешай и жалей нас!» Хотел бы Он кое-что сказать, обращаясь к УПЦ, но голос Его заглушают вопли: «Гонение за Христа! Богоборцы пытаются уничтожить Церковь!»

Я стал печальным свидетелем того, как большое церковное сообщество отказывается от неотъемлемого, возможно, главного, призвания Церкви и отвращается от сердца своего народа. Ради страха оказаться в ситуации "канонической непризнанности". Такие маловерие и малодушие можно простить только неофитам.

Я не считаю нужным объяснять все, хотя понимаю, что мои откровения могут вызвать серию вопросов. К примеру, была некоторая полностью не решаемая проблема моего дальнейшего служения в женской обители Журавного, но я не буду об этом здесь говорить.

Я пытался быть ответственным за то место, где я родился духовно, стараясь до последнего, пока есть возможность, не бросить, а вместе с другими изменить, с Божьей помощью.

Но у меня есть надежда, что те, с кем мы были друзьями, мы друзьями и останемся. И что в ПЦУ, кроме моих давних друзей, я могу найти новых. А еще, что придет время, когда, увидев последствия «канонических» войн, словосочетание «каноническая Церковь» у большинства будет вызывать здоровый рвотный рефлекс, а вместо него будет употребляться правильное словосочетание «Церковь Христова».

Если есть желание комментировать и обсуждать, вы можете перейти к постам об этой статье в соцсетях:        

Угостить нас кофе: